Люблю вас. Просто в очень редкой форме (с)
Я почти засыпаю. Но только почти. Сквозь прикрытые веки я вижу яркий свет фары…. Кожу лица обдает сухим жарким воздухом и поднявшейся пылью. Звук мотора стихает и единственным звуком, остающимся в ночной тишине, остаются чьи-то быстрые шаги.
Веранда удобная, да. Кончиками пальцев чувствую поверхность страниц какой-то книги. Сонное сознание даже не силится вспомнить о чем она. Под книгой – плед, укрывающий колени. А вообще – зачем мне плед? Вроде бы жарко. Но, похоже, что я мерз. Наверное, от волнения.
Запахи… в воздухе запахи травы, выхлопных газов, подпаленной резины, шоколада и кофе. Шоколад и кофе – мои, все остальное – владельца железного коня.
Раздается чиркающий звук зажигалки. Приоткрываю глаза – красный огонек.
-Ммм… - потягиваюсь, привстаю на скамейке. Во рту неприятное ощущение сухости. Тянусь за кружкой, стоящей на полу, делаю внушительный глоток остывшего, противного кофе. Открываю совсем глаза. Напротив – внимательный взгляд.
Подавляю в себе желание отчитать за потрепанный вид, кровь на щеке и позднее возвращение домой. Молча тянусь за сигаретой и подвигаюсь так, чтобы он сел рядом. Молчит… выглядит, как побитый щенок.
-Ну и где ты был, Бродяга? – устало закуриваю, откинувшись на спинку скамейки. Сириус опускается рядом, ставя между нами пепельницу. Теперь на него падает свет из окна дома. Лицо значимо поцарапано каким-то заклинанием, на ключице – синяк. Вздыхаю. Жду ответа.
-Навестил родственников – голос хрипловат и тих. Пытается ухмыльнуться, но морщится – губа разбита. Затягиваюсь, укоризненно всматриваясь ему в глаза. Выпускаю дым прямо на него. Отворачивается, сволочь любимая. Достаю палочку и в несколько взмахов привожу Блека в порядок.
-Лучше?
Кивает, расправляет плечи. Сейчас начнет рассказывать? Ну, уж нет. Притягиваю его к себе, целую, уже не опасаясь за разбитую губу. Жестко, долго… словно обвиняю, что заставил волноваться. Не замечаю, как глаза в процессе поцелуя снова закрылись. С усилием их открываю. Отстраняюсь.
-Пойдем-ка спать, милый – тушу сигарету, встаю, тяну его за руку в дом.
-Рем… - он останавливается, заставляя меня повернуться -… спасибо тебе.
Я недоуменно смотрю на него. Еще и пьян, что ли?
-За что спасибо-то? – улыбаюсь, спрашивая.
-За то, что ты просто есть. – Сириус отвечает на улыбку и поднимается вверх по лестнице, по направлению к спальне. Я остаюсь стоять внизу, немного приходя в себя. Совершенно нетипичное для Бродяги поведение вдруг заставило сердце как-то сжаться от нежности. «За то, что есть…» Как же я люблю его…
Веранда удобная, да. Кончиками пальцев чувствую поверхность страниц какой-то книги. Сонное сознание даже не силится вспомнить о чем она. Под книгой – плед, укрывающий колени. А вообще – зачем мне плед? Вроде бы жарко. Но, похоже, что я мерз. Наверное, от волнения.
Запахи… в воздухе запахи травы, выхлопных газов, подпаленной резины, шоколада и кофе. Шоколад и кофе – мои, все остальное – владельца железного коня.
Раздается чиркающий звук зажигалки. Приоткрываю глаза – красный огонек.
-Ммм… - потягиваюсь, привстаю на скамейке. Во рту неприятное ощущение сухости. Тянусь за кружкой, стоящей на полу, делаю внушительный глоток остывшего, противного кофе. Открываю совсем глаза. Напротив – внимательный взгляд.
Подавляю в себе желание отчитать за потрепанный вид, кровь на щеке и позднее возвращение домой. Молча тянусь за сигаретой и подвигаюсь так, чтобы он сел рядом. Молчит… выглядит, как побитый щенок.
-Ну и где ты был, Бродяга? – устало закуриваю, откинувшись на спинку скамейки. Сириус опускается рядом, ставя между нами пепельницу. Теперь на него падает свет из окна дома. Лицо значимо поцарапано каким-то заклинанием, на ключице – синяк. Вздыхаю. Жду ответа.
-Навестил родственников – голос хрипловат и тих. Пытается ухмыльнуться, но морщится – губа разбита. Затягиваюсь, укоризненно всматриваясь ему в глаза. Выпускаю дым прямо на него. Отворачивается, сволочь любимая. Достаю палочку и в несколько взмахов привожу Блека в порядок.
-Лучше?
Кивает, расправляет плечи. Сейчас начнет рассказывать? Ну, уж нет. Притягиваю его к себе, целую, уже не опасаясь за разбитую губу. Жестко, долго… словно обвиняю, что заставил волноваться. Не замечаю, как глаза в процессе поцелуя снова закрылись. С усилием их открываю. Отстраняюсь.
-Пойдем-ка спать, милый – тушу сигарету, встаю, тяну его за руку в дом.
-Рем… - он останавливается, заставляя меня повернуться -… спасибо тебе.
Я недоуменно смотрю на него. Еще и пьян, что ли?
-За что спасибо-то? – улыбаюсь, спрашивая.
-За то, что ты просто есть. – Сириус отвечает на улыбку и поднимается вверх по лестнице, по направлению к спальне. Я остаюсь стоять внизу, немного приходя в себя. Совершенно нетипичное для Бродяги поведение вдруг заставило сердце как-то сжаться от нежности. «За то, что есть…» Как же я люблю его…